Северо-курильские новости

Поймай меня, если сможешь

Безнадзорные животные в городах, поселках и деревнях — тема, которая практически всегда вызывает ожесточенные дискуссии. Опасны ли своры бездомных собак? Гуманно ли их убийство или необходим только отлов? Куда девать отловленных животных, кто должен заботиться об их судьбе? Очень много вопросов и практически ни одного конкретного ответа. Корреспонденты ИА Sakh.com погрузились в тему собачьего отлова и собачьей судьбы и попытались найти собственные ответы на вопросы о гуманности, двойных стандартах и превратностях судьбы четвероногих.
По законам собачьего бремени
Закон "О безнадзорных животных" в Сахалинской области приняли еще в 2012 году. Документ регламентировал отлов и выпуск животных, ветеринарные манипуляции, прописывал создание специальных пунктов временного содержания, а также обязывал муниципалитеты проводить мониторинг численности бездомных собак и кошек. Кроме того, закон декларировал соблюдение норм гуманного обращения с животными — корректный отлов и умерщвление. Именно благодаря ему сегодня усыпляются только те животные, которые представляют для людей опасность — агрессивные или больные.
Весь 2013 ушел на проработку нормативной базы — областные депутаты несколько раз вносили изменения в документ. Тем не менее, Южно-Сахалинск стал первым в области городом, где "собачий" закон заработал на полную мощность: к отлову животных в Южно-Сахалинске приступили в 2014 году.
В департаменте городского хозяйства сформировали специальное подразделение — "пункт временного содержания бездомных животных", в задачи которого входит отлов, доставка, стерилизация, реабилитация и выпуск зверей в привычную среду. Весь 2013 год потратили на укомплектование пункта передержки — оградили территорию, приобрели ветеринарный модуль, отстроили вольеры, поставили кремационную печь. И начали ловить.
— Как принимают заявки? На номер приемной 510-100 поступают звонки, специалист регистрирует заявки, заполняет специальный бланк — имя-фамилия звонившего, номер телефона, адрес, по которому находится бездомное животное, какие-то уточнения — агрессивное или нет, белое или черное, крупное или мелкое. Потом мы детально прорабатываем каждую заявку и формируем заказ-наряд, — объясняет старший инспектор МКУ "Управление мониторинга городского хозяйства" (подразделение ДГХ) Елена Кондрашова. — На место выезжает команда ловцов, "вяжет" животных, доставляет их в пункт передержки. Там они проходят через стерилизацию, реабилитацию, им наносят номер и делают прививки. Обратно в среду мы выпускаем животных, которые по всем ветеринарным показаниям здоровы плюс не проявляют признаков внешней агрессии.
Только за прошлый год в управление поступило полтысячи заявок. В 2015 отловлено 2130 особи — 2116 собак и 14 кошек. Эвтаназии по ветеринарным показаниям подверглись 506 животных. После стерилизации-кастрации с меткой и "прививкой" обратно выпущено 1612 собак и 12 кошек. Еще 23 особи переданы новым хозяевам.
Но все это — капля в море, а собаки по-прежнему правят улицами. Две тысячи поймали, полторы выпустили обратно, десятки тысяч даже не учли. И переломить ситуацию, как ни странно, могут только сами горожане и государство. Первые должны начать ответственно относиться к братьям меньшим, а второе — перейти от полумер к реальным действиям: строить приюты и штрафовать "бросальщиков". А до этих пор собаки и кошки будут возвращаться обратно на улицы. С самыми печальными для них самих и других городских обитателей последствиями.
О зверях: диких и живущих в людях
Несмотря на видимую пользу обществу, спецотдел ДГХ остается между двух огней — одним южносахалинцам уличные животные мешают, другим наоборот скрашивают серые будни. Как результат — первые звонят и грозят прокуратурой за "неотлов", а вторые вполне материально и осязаемо матерятся с верхних этажей и могут даже приложить ловца лопатой или тростью.
Сейчас на отлове животных в Южно-Сахалинске работают три бригады. На выезды, как правило, отправляются по два человека — в машине дуэт из ловца и помощника-водителя. Работа, признаются, непростая, но интересная — такому нигде не учат, так что все познается на собственном опыте. Даже время отлова выбирают не абы как: в спальных районах на дело выходят либо рано утром либо в рабочее время (так меньше риска нарваться на сердобольных и агрессивных граждан), на территории детских учреждений — вечером или в выходные (чтобы не попасть в поле зрение маленьких горожан). На эту опасную (с одной стороны агрессивные собаки, с другой — люди) работу берут мужчин с крепкими нервами. Из-за постоянных стычек с южносахалинцами свои лица ловцы раскрывать не хотят. С опаской относятся и к журналистам.
— Итак агрессии хватает. Каждому же не объяснишь, что мы животных не убиваем. Если их и усыпляют, то ветеринары. Но все шишки достаются нам. Поэтому у нас не только укусов от агрессивных псов хватает, а еще и синяков от людей. Они слышат, что собака скулит и начинают — кто матом, кто и с кулаками. От наряда полиции, который бы нас защищал во время отлова, мы бы не отказались, — говорит один из работников бригады.
Типичный отлов здесь выглядит так: бригада приезжает на место, подобно охотникам выходит на след животного (как правило, собаки трутся у помоек, подвалов или даже собственных будок), обнаруживает его и принимает решение о методе отлова.
Выбор инструментов зависит от каждого конкретного случая — исход дела опытный ловец определяет на глаз: будет ли это затяжная схватка с "выстрелом" или кратковременная погоня и безобидная ловля в сачок. Как поведет себя собака, во многом зависит от ее "бэкграунда". Домашние собаки, оказавшиеся на улице, в 90% случаев безбоязненно идут к человеку. Легко в руки даются щенки и кошки — стоит лишь поманить вкусненьким. А вот дворовые псы в третьем поколении, живущие по суровым законам улиц — самые стойкие бойцы. Они и нападают, и кусают, и дольше всех убегают.
— Они родились в пещерах, как "маугли", очень агрессивные, осторожные и  хитрые. Они уже ближе к зверю, чем к милому домашнему питомцу. В основном от них страдают дети и старики — те, кто не может дать зверю отпор, — объясняет Николай, единственный из ловцов, кто не боится публичности.
Такой пес, признаются, как загнанный зверь, чует свою "погибель", собирает все силы. Зачастую на них не действует даже снотворное — настолько велика жажда свободы и жизни.
— Собака не знает, что вы не будете ее убивать. Она пугается, сопротивляется, убегает, визжит, скулит, в глаза заглядывает. Вот вас сачком накрой и куда-то тащи, что вы почувствуете? Потом окружающие тоже психологически давят. У нас привыкли, что собак убивали, пускали на мыло, и вот бабушки нас проклинают и обижают незаслуженно. Но кому-то надо эту работу делать, дети вечерами ходят спокойно домой, старушки с пакетами спешат — никто их зубами не вырывает, — продолжает Николай.
Отловом животных он занимается с 2014 года — со дня открытия пункта временного содержания. В прошлом профессиональный рыбак. Поэтому мужчина знает, как правильно закинуть сеть, чтобы не остаться без "улова". Тем не менее даже крепким парням в этом деле приходится сложно. Психологический барьер еще никто не отменял.
— Самые опасные не одиночки, а бездомные псы, сбившиеся в стаи. Вожак в ней диктует своё поведение и даже маленькая дворняжка оборачивается сущим ротвейлером. Бывает, подбираешься к таким и не знаешь — выберешься ли ты непокусанным. Первым всегда "стреляешь" в вожака. А там — уснет-не уснет... Или вцепится в тебя... Тут уж как повезет.
"Мы не догхантеры"
Первый в разнарядке адрес — улица Красносельская. Здесь, судя по заявке, обитает целое бездомное семейство: щенки вместе с мамой гурьбой сидят прямо возле подъезда многоэтажки. Здесь их дом — будка и чашка, наполненная едой. К таким, говорят ловцы, можно подойти практически вплотную, прикормить — привыкшие к людям псы, как правило, не агрессивны. Подойти поближе, зарядить ампулой со снотворным из самопальной духовой трубки... И вот прицельный выстрел из "духового ружья" — инъекция попадает в собаку, которая тут же срывается с места.
Испуганные щенки остаются скулить в одиночестве. Но их бдительность вскоре усыпляет еда — несколько кусков белого хлеба идут на ура. Четверых мохнатых псов берут голыми руками и отправляют в деревянный короб, установленный в кузове машины. Щенки попискивают, вертят хвостами и подставляют носы для рук, между щелями своего временного пристанища.
Тем временем посыпались вопросы от местных жителей. Из окон повысовывались те, кто не ушел на работу.
— Куда вы тащите собак? — с балкона кричит возмущенная женщина.
— Наряд на отлов. Такая работа, — чуть утомленно, но предельно вежливо отвечают ловцы.
После того как "урожай щенков" собран, специалисты отправляются на поиски мамы семейства. Маленькая черно-белая собака вот-вот должна уснуть: в ее крови, борясь с адреналином, уже бурлит снотворное. Дозу "Зоолетила", исходя из размера собаки, определяет ветеринар: у ловцов с собой целый патронташ из шприцов с разной дозировкой. Перед тем как "стрелять", специалист прикидывает, сколько примерно может весить животное. Обычно не ошибаются, но бывает в маленькой собаке скрывается огромный потенциал живучести — и под лекарствами находятся силы на длительный побег.
Ловцам случается кружить в одном районе часами — собака, подстреленная снотворным, ускользает дворами и где-нибудь, в потаенном углу, засыпает. Найти такого "четвероногого клиента" бывает довольно сложно.
Сорок минут, а то и час две бригады ловцов "охотниками" рыщут по Новоалександровску: проскальзывают между кооперативными гаражами, бегают по сугробам и тропинкам рядом с домами, уворачиваются от стоянщиков, которые грозятся разбить носы.
— Попробуй тронь мою собаку, твою машину расстреляю, — тучный агрессор, выбежавший к машине не то из сторожки, не то из гаража прямо в футболке, предельно серьезен. Его пыл останавливает только сообщение о том, что его снимают журналисты.
— Такие ситуации — привычное дело, — пожимает плечами Александр. Кивает на лобовое стекло грузовичка. — Вот бабушка нам разбила. Прямо тростью. Люди нашу работу не понимают — в их сознании мы какие-то убийцы и живодеры. Объяснить им, что мы не догхантеры какие-то, просто невозможно.
То и дело кто-нибудь из ловцов возвращается к подъезду — бывает, собака "под снотворным" приходит обратно. Мамы у дома не оказалось, но к "кормушке" пришли еще два щенка. Их грузят к братьям и сестрам. Порядком замерзшие и уставшие, мужчины наконец нападают на след дворняжки, которая вынырнула из прилегающего двора, и петляющей походкой пошла по дороге. В маму выпустили уже два шприца — по всем показателям она уже должна мирно посапывать где-нибудь под снежным кустом. А она бежит, прячется, с безумным отчаянием и жаждой свободы глядит на расплывающийся от снотворного мир.
Ловцы объясняют: у некоторых собак адреналин, зашкаливающий в крови, намертво блокирует снотворное. И эта дворняжка оказалась из таких — маленькая, но живучая и проворная. Попробуй догони.
— Вот бегаешь целый день на свежем воздухе, а вы говорите, какие плюсы, — шутит Николай. — Так был бы 130 кг, а так 105, жена довольна.
По некоторым адресам приходится выезжать повторно — бывает, собаки разбегаются и со знанием дела прячутся. Другой вариант — агрессивные стаи. Даже вооруженные воздушными трубками со шприцами-дротиками ловцы не всесильны. Чтобы "доставить" снотворное, мужчинам надо подойти к животным хотя бы на 7-10 метров. Особо агрессивные ближе, чем на 15, не подпускают.
Другая категория агрессоров — двуногие. Самые рьяные, отмечают мужчины, как ни странно, хрупкие женщины. Активнее всего ругаются и чаще мужчин переходят от слов к делу — прокалывают колеса, разбивают стекла, скидывают банки из окон.
Впрочем, кроме откровенно опасных и неприятных случаев, бывают и курьезные ситуации. Правда, гораздо реже.
— Раз поступает заявка с пометкой "агрессивная собака", — по дороге рассказывает Николай. — Выезжаем на место в планировочный район. Видим действительно спину большой собаки в контейнере. Контейнер причем был такой — кузов от машины. Торчит эта большая спина, мы ее обходим с серьезными лицами, приготовили инструменты. Хотели делать рывок, и тут собака поднимает голову. Оказалось, это козел. Питался там, обедал. Долго потом смеялись.
К ловцам попадают заявки и на отлов кошек. В основном осенью. Но с мурчащими все намного проще — выкинутые на улицу своими хозяевами, кошки легко идут в руки. В крайнем случае их, как щенков, ловят сачками.
После этого животных доставляют в питомник, где их приводят в порядок ветеринары — выводят паразитов, ставят метки, кастрируют-стерилизуют, реабилитируют в течение двух недель после операции, а перед выпуском на волю делают прививку от бешенства. Действия вакцины хватает на год.
Пережить и передержаться
У ворот пункта временного содержания в Христофоровке машины ловцов встречает Плюша — помесь лайки и овчарки. Рыжая собака охраняет и подбадривает своих собратьев — "разговаривает" с вновь прибывшими через прутья вольеров, а с щенками, которых выпускают погулять по территории, просто и ласково играет.
Количество животных, пребывающих в пункте, постоянно колеблется. Вчера их было 40, сегодня уже 47 (привезли новых), а завтра, предположим, 45 — волонтеры из "Территории спасения" периодически забирают щенков и пристраивают в добрые руки.
"Санаторий" для животных работает на особых условиях — собаки поступают сюда с улиц, пару дней адаптируются, проходят через стерилизацию, еще 10 дней после операции проводят в вольерах, оставив заботы о крове и пище. Это если говорить о взрослых особях.
Щенки попадают в черную дыру законодательства. Операции по кастрации и стерилизации показаны только с 6 месяцев. Все это время — некоторые прямо с рождения — подрастающие четвероногие живут и столуются в пункте.
— Бывает, что собака уже поступает к нам беременная. Она рожает в приюте и нам приходится растить щенков, хотя на них нет отдельной статьи расходов. Получается, они выпадают, мы их содержим, но по закону не имеем права этого делать. Бросить их, конечно, мы не можем, — разводит руками Елена Кондрашова.
Сейчас в 25 вольерах пункта можно разместить 75 особей. Почти достроены еще 20 "домов". Когда они будут готовы, здесь одновременно смогут жить полторы сотни четвероногих. В планах на год — строительство утепленного помещения для содержания животных после операций с встроенными "домиками" для кошек. Обустраивать под теплое жилище будут 40-футовый контейнер, который уже стоит на территории пункта. Осталось только закупить стройматериалы и приступить к модификации.
Спартанские условия выживания
Пробыв в "санатории" несколько дней, пойманная в Новоалександровске многодетная мать "оттаяла" и без опаски идет на руки к главному ветеринару муниципального пункта Ивану Рымарю. Сегодня собаке предстоит стерилизация. Животное переносят в ветеринарный блок, взвешивают, вкалывают дозу наркоза.
— Набирай на 15 килограмм, — командует ветеринар фельдшеру.
Эту должность в пункте с 2015 года занимает Анна Закутсткая. Но даже за этот короткий срок через руки девушки прошло внушительное число животных.
— Ой, много — не пересчитаю уже. До работы в пункте я служила в отряде имени Полякова. Но даже после работы в МЧС могу сказать, что здесь не так просто бывает. Все-таки животных жалко, всех хочется пожалеть, пригреть, переживаешь, нервничаешь. Долго привыкала. Начала работать, когда здесь только создавались нормальные условия для работы, сейчас уже хорошо — есть операционная, все прилично, инструментарий постоянно пополняется: совсем недавно приобрели электрокоагулятор для проведения бескровных операций. А были такие спартанские условия. Но все операции всегда у нас проходили успешно, животные бегают. У меня у самой есть собака лабрадор, с которой я раньше работала. Теперь вот привожу сюда ее иногда. Бегает вместе со здешними Плюшой, Получкой и щенками, — рассказывает Анна.
После укола собака засыпает минут за десять. Пока четвероногий клюет носом, ассистент готовит операционную: достает из автоклава простерилизованные инструменты и раскладывает приспособления.
Заснувшую "клиентку" несут в операционную. Перед манипуляциями животных обязательно фиксируют — в отличие от людей собаки под наркозом могут двигаться, а кошки даже мяукать. Место разреза подготавливают — сбривают лишние волосы машинкой, смазывают поверхность кожи йодом.
Операция длится от двадцати минут до часа. Время зависит и от состояния животного и, как ни странно, от пола. У кобелей все менее травматично — удаляют семенники, накладывают шов и на третий день они уже чувствуют себя нормально. У сук, кроме яичников, удаляют еще и матку — операция более глобальная, к тому же полостная. Им накладывают уже два шва — внутренний, рассасывающейся нитью, и внешний — обычной. Это шов надо снимать через 10 дней. Если все пойдет нормально, реабилитация закончится еще через 4 дня. Спустя почти две недели собаку готовят к выписке на волю.
Имена отловленным животным здесь не дают. Их заменяют цифры. Каждой прооперированной собаке или кошке ставят клеймо — татуировку с порядковым номером, который заносят в специальный журнал. Кроме цифр набивают еще и буквы — YS на латинице. Так собаку привязывают к конкретному городу — Южно-Сахалинску. Отметку наносят настоящей татуировочной машинкой на животе, ближе к бедру. Процедура нанесения несмываемых цифр занимает не больше 5 минут.
— В принципе могу и Сталина набить. Опыта много уже, — во время процесса шутит Иван. — Вот эта многодетная мама из Новоалександровска получила номер 028. Это значит, что она 28 прооперированная в этом году.
Нанесенный номер заносят в карточку учета, туда вносят все данные о животном — когда и откуда собака "пришла", пол, место "проживания", прививки, операции, дату выпуска и других манипуляций. Вообще документов на бездомных животных заводят огромное множество — их заносят во всевозможные книги учета и журналы.
Зашитое место покрывают спреем-серебрянкой — специальный медицинский аэрозоль под названием "Вторая кожа" быстро заживляет раны.
— Вместо зеленки, мы сами им лечимся бывает. Порежешься и пшикаешь, — делится Анна, попутно набирая в шприц антибиотик. Поддерживающий укол — обязательный элемент после полостных процедур.
Прооперированной собаке накладывают фиксирующую повязку — медицинскую попону, которая не позволяет животному расчесывать и зализывать рану. В специальной послеоперационной клетке, которая находится здесь же в ветблоке, собака просидит как минимум сутки. И если состояние не ухудшится, четвероногую маму переведут в вольер.
Собачьи семьи до поры до времени не разделяют. Сразу по прибытию в пункт щенки вместе с мамой сидят вместе. Хотя в любом случае пути их разойдутся.
Щенки проживут в пункте дольше — от месяца до пяти в зависимости от возраста. Могут "уйти" и раньше — часто щенков пристраивают волонтеры. Когда придет время, подросших четвероногих выпустят туда же, куда и маму. Но не факт, что спустя месяцы разлуки, они узнают друг друга и станут жить вместе.
Клеймо — отметка о том, что это городская собака. Но ставить знак равенства между "городская" и "безопасная" неправильно. Животным делают прививки от бешенства, но действия лекарства хватает только на год. По-хорошему спустя год тех же самых собак надо ловить снова и вакцинировать. Но кто будет за это платить, неясно.
— Препарат бесплатный, федеральный. Конечно, волонтеры хотят, чтобы она была комплексная, сразу от всех болячек — и чума, и энтерит, но она стоит денег. На эти лекарства государство нам средств не выделяет. Одна такая прививка — минимум 700 рублей на собаку. Поэтому довольствуемся тем, что есть,- говорит Иван Рымарь.
Поведение животных, говорят специалисты, после операции остается прежним. Если собака была склонна к агрессии, все это будет при ней.
№028 по имени Ума
У собак из пункта передержки три пути: больных и агрессивных усыпляют и кремируют, здоровых и некрупных снова выпускают на улицу, симпатичных и везучих отдают (что случатся достаточно редко) в добрые руки. К новым владельцам собака попадает только после оформления специальной бумаги — договора передачи животного. С указанием всей информации о питомце и о будущем владельце, вплоть до паспортных данных. Это хоть как-то может обезопасить от бесчеловечного обращения с четвероногими.
В случае если собака повторно окажется на улице и повторно попадет в руки ловцов, ее можно будет "пробить" по базе, поднять документы и выяснить имя нерадивого владельца. Правда, это ничем, кроме порицания, ему не грозит — максимум, что в ДГХ могут сделать в рамках закона — позвонить и воззвать к совести. Никаких штрафов или более весомых инструментов в руках чиновников, представляющих собачьи интересы, просто нет. Вот и получается, что зачастую собаки из пункта так или иначе снова попадают на улицы.
"Напрямую" выпускают псов те же люди, что несколько недель назад их ловили. Освоившиеся в пункте передержки животные из клеток выходят неохотно — заползают в будки, вжимаются в лежащее на полу сено. Атмосфера в пункте передержки предгрозовая — псы лают и воют, провожая на свободу своих вчерашних соседей. Только щенки, которым выселение из вольеров пока не грозит, доверчиво жмутся к решетке.
Собаку №028 сегодня ждет долгий путь до дома в Новоалександровске — сперва на улицу выпустят ее коллег по несчастью.
Первую пару псов — двух темных кобелей — высаживают у "подножия Южно-Сахалинска" — того самого камня, с которого когда-то началась Владимировка. Привыкшие к человеку псы от машины отходить не хотят — боязливо жмутся к колесам, со страхом смотрят на белый мир вокруг. В ближайшие несколько дней им предстоит найти "вписку" на ближайшей помойке, примкнуть к стае бездомных братьев или завоевать любовь сердобольных горожан. Иначе — смерть от голода, холода или зубов более удачливых соседей по каменным джунглям.
— Эти еще ничего. Они хотя бы улицу знают. Вот щенков выпускать вообще страшно. Они же не видели ничего, кроме пункта. И не знают ничего. Вот им и правда непросто, — Александр смотрит вслед двум удаляющимся темным силуэтам. — А эти выживут.
Вторая остановка — на улице Долинской. Это место у ловцов считается одним из самых неприятных — здесь чаще всего кроют матом, в лабиринтах одинаковых домов живут целые собачьи своры. Сегодня к ним присоединится еще одна — с точки зрения закона поступить иначе городские власти просто не имеют права.
Наконец, финальная точка. Просторный двор многоподъездного дома в Новоалександровске. Черно-белая собачка щурится от яркого света, лапами упирается в ловцов и временный деревянный вольер. Но спустя минуту уже уверенно бегает по окрестным сугробам, проверяет, что изменилось за две недели ее отсутствия. И внезапно даже обретает имя.
— Ума! Ума! Где ты была? — кричат две девочки со школьными ранцами. — Мы тебя уже потеряли!
Черно-белая собачка №028 по имени Ума весело машет хвостом и пускается следом за детьми. Она, кажется, на самом деле рада, что вернулась домой.
Двойные стандарты и законное бездействие
Работа специального отдела несколько сглаживает, но все-таки не решает проблему бездомных животных, говорят в ДГХ. Необходимо создавать приюты, уверена Елена Кондрашова. Только эта мера может хоть как-то отрегулировать больную собачью тему.
Еще один вопрос для обсуждения — мониторинг. Подсчитать точное количество особей, которые живут в городе, сегодня невозможно. Собаки хоть и городские — клейменные, но не чипированные современными радиометками. Поэтому ошибиться и "взять на учет" одну и ту же собаку, которая появляется в разных районах города, проще простого. А уж остановить пса в центре Южно-Сахалинска, бегущего по своим делам, и заглянуть к нему под лапу, чтобы узнать, есть ли там клеймо, даже для специалистов дело фантастическое. Всех не переловишь.
Кроме того, следует пересмотреть закон и включить туда неучтенных щенков, увеличить сроки содержания бездомных животных. Также назрело создание документа, который бы контролировал содержание домашних животных и ту ответственность, которую должны нести хозяева за своих питомцев.
— Людей, которые выбрасывают своих животных, все еще очень много. Пока мы это не остановим, — говорит Елена Борисовна, — ситуация не изменится.
Выходит классический пример политики двойных стандартов. С одной стороны, люди не готовы нести ответственность за питомцев, с другой — не готовы, чтобы их убивали. Большие гуманисты против отстрела и отлова, но хотят, чтобы с собаками обращались достойно. Но государство никакого ответа им дать не может — тут людей бы прокормить, не до жиру и собак. Не могут отвечать за себя и животных и "гуманные граждане": создать и содержать частный приют, пожалуй, сегодня на Сахалине никому не под силу.
Цифры
В 2015 году на решение вопроса бездомных животных областные власти выделили 14 миллионов рублей — на зарплаты людям и на жизнь собакам и кошкам. 9 миллионов ушло на отлов, транспортировку, кастрацию-стерилизацию, содержание. Еще 5 пустили на обустройство пункта временного содержания. Дополнительно приобретен 40-футовый контейнер для обустройства теплого помещения для послеоперационных животных, закуплено еще 20 трехсекционных вольеров с утепленными будками. Обустроено водоснабжение и водоотведение на территории. В прошлом году безнадзорные собаки и кошки съели 1200 мешков (по 15 кг) сухого корма.

114 15653 42